Религия

Художественные произведения позволяют порой больше понять абсурдность нашей реальности, чем некоторые документальные статьи. Здесь представлен отрывок произведения Станислава Лема, в котором автор немного поразмышлял о миссионерской роли церкви на других планетах…
Станислав Лем.
Звёздные дневники Ийона Тихого.
…
— В такой приязненной атмосфере отец Орибазий не уставал проповедовать основы веры ни днем ни ночью. Пересказав мемногам весь Ветхий и Новый завет, Апокалипсис и Послания апостолов, он перешел к Житиям святых и особенно много пыла вложил в прославление святых мучеников. Бедный… это всегда было его слабостью…
Превозмогая волнение, отец Лацимон дрожащим голосом продолжал:
— Он говорил им о святом Иоанне, заслужившем мученический венец, когда его живьем сварили в масле; о святой Агнессе, давшей ради веры отрубить себе голову; о святом Себастьяне, пронзенном сотнями стрел и претерпевшем жестокие мучения, за что в раю его встретили ангельским славословием; о святых девственницах, четвертованных, удавленных, колесованных, сожженных на медленном огне. Они принимали все эти муки с восторгом, зная, что заслуживают этим место одесную Вседержителя. Когда он рассказал мемногам обо всех этих достойных подражания житиях, они начали переглядываться, и самый старший из них робко спросил:
— Преславный наш пастырь, проповедник и отче достойный, скажи нам, если только соизволишь снизойти к смиренным твоим слугам, попадет ли в рай душа каждого, кто готов на мученичество?
— Непременно, сын мой! — ответил отец Орибазий.
— Да-а? Это очень хорошо… — протянул мемног. — А ты, отче духовный, желаешь ли попасть на небо?
— Это мое пламеннейшее желание, сын мой.
— И святым ты хотел бы стать? — продолжал вопрошать старейший мемног.
— Сын мой, кто бы не хотел этого? Но куда мне, грешному, до столь высокого чина; чтобы вступить на эту стезю, нужно напрячь все силы и стремиться неустанно, со смирением в сердце…
— Так ты хотел бы стать святым? — снова переспросил мемног и поощрительно глянул на сотоварищей, которые тем временем поднялись с мест.
— Конечно, сын мой.
— Ну так мы тебе поможем!
— Каким же образом, милые мои овечки? — спросил, улыбаясь, отец Орибазий, радуясь наивному рвению своей верной паствы.
В ответ мемноги осторожно, но крепко взяли его под руки и сказали:
— Таким, отче, какому ты сам нас научил!
Затем они сперва содрали ему кожу со спины и намазали это место горячей смолой, как сделал в Ирландии палач со святым Иакинфом, потом отрубили ему левую ногу, как язычники святому Пафнутию, потом распороли ему живот и запихнули туда охапку соломы, как блаженной Елизавете Нормандской, после чего посадили его на кол, как святого Гуго, переломали ему все ребра, как сиракузяне святому Генриху Падуанскому, и сожгли медленно, на малом огне, как бургундцы Орлеанскую Деву. А потом перевели дух, умылись и начали горько оплакивать своего утраченного пастыря. За этим занятием я их и застал, когда, объезжая звезды епархии, попал в сей приход.
Когда я услышал о происшедшем, волосы у меня встали дыбом. Ломая руки, я вскричал:
— Недостойные лиходеи! Ада для вас мало! Знаете ли вы, что навек загубили свои души?!
— А как же, — ответили они, рыдая, — знаем!
Тот же старейший мемног встал и сказал мне:
— Досточтимый отче, мы хорошо знаем, что обрекли себя на проклятие и вечные муки, и, прежде чем решиться на сие дело, мы выдержали страшную душевную борьбу; но отец Орибазий неустанно повторял нам, что нет ничего такого, чего добрый христианин ни сделал бы для своего ближнего, что нужно отдать ему все и на все быть для него готовым. Поэтому мы отказались от спасения души, хотя и с великим отчаянием, и думали только о том, чтобы дражайший отец Орибазий обрел мученический венец и святость. Не можем выразить, как тяжко нам это далось, ибо до его прибытия никто из нас и мухи не обидел. Не однажды мы просили его, умоляли на коленях смилостивиться и смягчить строгость наказов веры, но он категорически утверждал, что ради любимого ближнего нужно делать все без исключения.
Тогда мы увидели, что не можем ему отказать, ибо мы существа ничтожные и вовсе не достойные этого святого мужа, который заслуживает полнейшего самоотречения с нашей стороны. И мы горячо верим, что наше дело нам удалось и отец Орибазий причислен ныне к праведникам на небесах. Вот тебе, досточтимый отче, мешок с деньгами, которые мы собрали на канонизацию: так нужно, отец Орибазий, отвечая на наши расспросы, подробно все объяснил. Должен сказать, что мы применили только самые его любимые пытки, о которых он повествовал с наибольшим восторгом. Мы думали угодить ему, но он всему противился и особенно не хотел пить кипящий свинец.
Мы, однако, не допускали и мысли, чтобы наш пастырь говорил нам одно, а думал другое. Крики, им издаваемые, были только выражением недовольства низменных, телесных частей его естества, и мы не обращали на них внимания, памятуя, что надлежит унижать плоть, дабы тем выше вознесся дух. Желая его ободрить, мы напомнили ему о поучениях, которые он нам читал, но отец Орибазий ответил на это лишь одним словом, вовсе не понятным и не вразумительным; не знаем, что оно означает, ибо не нашли его ни в молитвенниках, которые он нам раздавал, ни в Священном писании.
Закончив рассказывать, отец Лацимон отер крупный пот с чела, и мы долго сидели в молчании, пока седовласый доминиканец не заговорил опять:
— Ну, скажите теперь сами, каково быть пастырем душ в таких условиях?!

Общеизвестно, что Моисей был выгнан из коллегии египетских жрецов за убийство, однако же это не помешало ему популяризировать полученные им эзотерические знания и преобразовать их в совокупность своих поучений, которые ему «внушил сам Бог». Кроме того, история о его происхождении на свет больше напоминает сюжет детективного романа. Целью же его жизни, по собственному признанию, было выкрасть высшие знания, заключенные в храмах Египта, что ему и удалось. А государство, являвшее собой образец политического долголетия (около 5500 лет), прекратило существование как единое целое после того, как таинства мистерий Озириса легли в основу спасения избранного народа. В чем Моисею принадлежит бесспорное авторство, так это запрещении смешанных браков и широкомасштабном использовании страха в религиозных целях: «Народ пусть ждет и дрожит».

Так же общеизвестно, что Моисей поклонялся Элохиму. Но беда как назло заключается в том, что это слово обозначает множественное имя Бога, то есть «Боги», в то время как Бог в единственном числе, в каковом и полагается быть Единому Богу – Эл. В Библии Бог постоянно путается, упоминая себя то в множественном, то в единственном числе. Получается, что Моисей был «мерзким многобожником», в адрес которых вылито столько грязи им же, не говоря уже о том, что по торжественным случаям он приносил обильные жертвы – тоже совершенно языческий обычай.

Почитайте повнимательнее Библию, и Вы ясно увидите генезис идеи Единого Бога как идеи чисто политической, особенно оформившейся во время вавилонского рабства. Тезис о пресловутом богоизбранничестве народа также вызывает сомнения, ведь этимологическое происхождение слова Израиль означает – борющийся с Богом. Тогда получается, что народ, выбранные Богом, с ним же и борется. Ну, это ж слишком.

Читать далее

Я осуждаю христианство, я выдвигаю против христианской церкви страшнейшее из всех обвинений, какие только когда-нибудь бывали в устах обвинителя. По-моему, это есть высшее из всех мыслимых извращений, оно имело волю к последнему извращению, какое только было возможно. Христианская церковь ничего не оставила не тронутым в своей порче, она обесценила всякую ценность, из всякой истины она сделала ложь, из всего честного — душевную низость…

Я называю христианство единым великим проклятием, единой великой внутренней порчей, единым великим инстинктом мести, для которого никакое средство не будет достаточно ядовито, коварно, низко, достаточно мало, — я называю его единым бессметным, позорным пятном человечества…

Ф. Ницше.

1. Библия никак не может рассматриваться, как сборник священных текстов. Их там просто нет! Там есть всё, что угодно: ненависть, обман, предательство, рэкет, грабежи, сутенёрство, издевательства, убийства, жуткий геноцид… Но там абсолютно отсутствуют слова и идеи, которые у нормальных людей ассоциируются с божественными параметрами или хотя бы с высокодуховными человеческими качествами, достойными перенимания и широкого распространения на Земле.

2. Тексты Библии отнюдь не являются «божественными» текстами. Их писали и неоднократно редактировали люди, причём, люди небольшого ума. Это совершенно легко замечается по результатам их труда (если рассматривать тексты Библии с точки зрения нормального человека, а не каких-то иудейских «хитростей» со множеством «смыслов»).

3. Ветхий Завет больше всего походит на иудейско-полевой Устав, в котором даются достаточно подробные инструкции по завоеванию, частичному уничтожению и закабалению населения Земли, т.н. «мировому господству». Методы достижения поставленных иудейским богом целей не просто шокируют, они вызывают справедливое возмущение и гнев своей бесчеловечностью, жестокостью и цинизмом (убивать всё живое, девственниц — насиловать, для убийства использовать пилы, молоты, обжигательные печи…). Если это священные тексты, то их адресат — совсем не тот, кому их постоянно навязывают. Не могут нормальные люди добровольно воспринимать всю эту чернуху спокойно, а не то, что следовать ей. Это противно человеческой натуре. Почему иудеи воспринимают всё это с восторгом? Нужно немного подумать, и всё станет понятно! Ветхий Завет — это программный документ иудеев по завоеванию мирового господства. Кроме жуткой и массированной пропаганды, в нём даны подробные инструкции по использованию конкретных рекомендованных методов достижения этого самого вожделенно господства.

4. Новый Завет — это просто сборник несуразностей! В нём даже пропаганда совершенно другая и уровень информации — гораздо ниже, чем в ветхом. Оно и понятно: эта писанина предназначена для недочеловеков, для гоев (НЕ-евреев), для тех, кого, как раз и нужно пользовать пилами, молотами и обжигательными печами, хорошо описанными в книге Иисуса Навина; кого нужно поголовно уничтожать, во славу богоизбранного народца — иудеев. Отсюда в Новом Завете и приведены такие «высокодуховные» рекомендации, как «подставь другую щёку», «богатые не попадут в рай», «только убогие духом хороши» и т.д. и т.п. Это всё — для нас, для тех, кого евреи уже давно вычеркнули из списков живых на Земле. Кого можно и нужно (согласно Талмуду) покорять и унижать, грабить и убивать для господства и процветания маленького, ничем хорошим не выделяющегося народа.
Самое неприятное во всей этой истории то, что ортодоксальные евреи во всё это верят и уже несколько тысяч лет действуют, в строгом соответствии с заветами бога, их избравшего. Это уже привело всю нашу цивилизацию на грань планетарной катастрофы. Но они зомбированы столь сильно, что прут вперёд в своё светлое «иудейское завтра», несмотря ни на что, не видя, что они — в первых шеренгах человеческой колонны, старательно марширующей к пропасти.

Отрывок из книги «Библейские картинки или что такое Божья благодать»

Джордж Карлин о совершенстве Бога

У нас в здании есть два лифта. Конечно, они работают по запатентованным алгоритмам программистки из компании ОТИС, то есть весьма глючно и непонятно.

Дней 5 назад в одном из них отказала кнопка закрытия дверей. Обычно она позволяет чуть быстрее закрывать двери, если все желающие уже зашли, или вышли.

Так вот, мне понадобилась одна поездка, чтобы понять, что реакции на моё нажатие нет. Остальные же, а их огромное количество, продолжают жать на кнопку. Я сказал об этом всем мужикам, которые сегодня ехали со мной. Мужик, который на неё до этого нажимал, потянулся было нажать еще раз, но остановился. Но, когда все вышли, кроме меня и одного парня, этот парень все равно стал нажимать на кнопку.

Великое дело привычка. Курение, алкоголизм, поедание мяса, питьё кислотных газировок, вера в бога. Всё это противоречит настоящему, а люди продолжают нажимать на кнопку.